Марсианин - Страница 123

123

— А много ведь написано! И на кого эта хрень рассчитана? Уверен, что тут англичский мало кто из народу прилично знает, чтобы это прочитать.

— Кажется я понял… — Владимир указал на противоположную от входа стену здания, где красовалась подобная же вывеска, но на русском, — я тут по подобным словам сличил, что и в испанском языке есть. Эта вывеска повторяет по содержанию ту, что на русском.

— Угу. Ну эт, значит, выяснили. Но всё равно: нахрена в чисто русском городе АНГЛИЙСКАЯ вывеска?!

— Придётся согласиться с Элей…

— А она что говорила? — Николай явно забыл.

— Ну помнишь, когда мы вселялись в общежитие, она говорила про язык рабов…

— А-а! Вспомнил! Хм… А ведь права!

Они ещё раз посмотрели на две вывески, висящие по обе стороны от входа в заведение. Но уже другими глазами. В свете догадки, которую некогда высказала Эля, эти надписи выглядели не просто несуразно, а позорно. Будто хозяин этого заведения изо всех своих сил старался крикнуть: "Смотрите, смотрите! Я РАБ! Я очень аккуратный и очень покорный раб наглосаксонской цивилизации!".

Ударение на "нагло".

Слишком уж нахраписто, нагло и подло действовала через своих неофитов, россиянских ренегатов эта цивилизация. Слишком уж прямолинейно англосаксы навязывали свой язык, свою культуру, и свои понятия о том, как должны думать, как действовать и вообще жить, подконтрольные им народы и цивилизации.

— А всё-таки, что за заведение? — заинтересовался Николай, заглядывая за Владимира и пытаясь рассмотреть русскоязычную надпись на второй вывеске.

— Дизайнерская фирма. Рекламные плакаты, баннеры и прочая чушь. Обычная муть для Запада.

— Аналог наших художественных мастерских?

— Ну… где-то как-то да… Ты лучше у Вадика спроси, чем они там у себя занимаются, а потом сличи с этими…

— А если совсем коротко?

— Ну вот эти, — Владимир кивнул на стеклянную дверь заведения, — они работают сугубо под заказ и за большие деньги. Бoльшую часть денег, естественно, забирает себе владелец. Рамки заказа очень жёсткие. Сроки также.

После непродолжительной паузы Владимир продолжил.

— Наши же художники, имеют возможность заниматься живописью в этих мастерских, и у них это является работой. То, что они написали сугубо по своему настроению в виде картин, продаётся в специализированных магазинах. В этом они действуют как обычные кооперативы. В рамках же кооператива они ещё и идеями, мастерством обмениваются. Если же приходит заказ от администрации города, или от строительного треста, тогда они выполняют этот заказ. Часто все вместе. Рамки этого заказа также гораздо более мягкие, чем у этих — Владимир кивнул на дверь заведения, — правда, если что не понравится комиссии, при приёмке эскиза, могут и настоять на переделке. Так что у наших художников свободы творчества гораздо больше, чем у здешних.

— А откуда вы это знаете? — тут же заинтересовался Николай, — ходили, что ли к ним?

— От Вадика. Я его раз разговорил на впечатления от его работы там, дома. Интересно…

— А об этих? — Николай кивнул на дверь.

— А это мне потом, после Вадика, Ефимыч рассказывал. Он же с ними довольно часто дела имеет. Кстати, как я понял, именно с этими. Что здесь обитают.

— А!.. — Николай быстро потерял интерес к заведению, его вывескам и повернулся в ту сторону, куда шли, — и далеко нам тут идти?

— Уже рядом, — понял его настроение Владимир, и также заспешил мимо англо-русских вывесок художественной мастерской, называемой здесь "Студией арт-дизайна".

Через несколько минут они упёрлись в конец улицы. Она упиралась в другую. Перпендикулярную ей но далее продолжения не имела. Прямо напротив, по линии продолжения улицы, стоял дом, с большой, массивной бетонной стеной. Сам дом ничего достопримечательного, чисто с архитектурной точки зрения, не представлял — обычный кирпичный куб, в два с половиной, этажа, с маленькими окнами и с совершенно полностью отсутствующими украшениями.

Достопримечательностью был бетонный забор. Он был не просто толстый и высокий.

Он был очень толстый. И тем не менее, штукатурка посередине его почти напрочь отсутствовала, а весь он в этом месте был изборождён трещинами.

— Ага. Заметил? — спросил Николая Владимир.

— Забор с трещинами?

— Ну да. Ефимыч живёт не здесь, а чуть дальше. А вот забор тут достопримечательность. Хозяин его уже раза три, говорят, восстанавливал. И каждый раз делал всё толще. Ну как видишь, не помогает.

— А чё это с ним? Чего-то я сегодня туплю немерено…

— Смотри… улица, вот эта, заканчивается как раз этим забором…

— Так это… нихренас-се! Это же с какой скоростью нужно лететь, чтобы так БЕТОННЫЙ забор покоцать ?!!

— Тут, говорят, на этом заборе, уже два "Мерседеса", один "Феррари" и четыре просто других иномарок вдрызг изничтожили. Пьяные мальчики, катаясь по окраинам города по ночам, видя ровную, прямую дорогу, давят на газ и несутся по гравийке с нарастающей скоростью. Думают, она дальше продолжаться будет за город. А тут такой облом — бетонный забор. Говорят, первый раз, какой-то хмырь, пролетел сквозь забор, окно и воткнулся в противоположную стену, за которой спали хозяева. Представляешь, какая у них была "побудка" среди ночи?!

Николай за ближайший забор схватился от хохота.

— А хмырь, как не убился? — слегка придя в себя задал он весьма серьёзный вопрос.

— Ну тот первый, не убился. Но, говорят, долго в больнице валялся. А новый забор уже его папаня хозяину дома делал.

— И второй тоже снесли?

123