Марсианин - Страница 67

— Слышь, товарищ, что тут происходит? Куда мы вляпались? Радиация?! Тут радиация?

— Нет. Тут нне радиация, — наконец выдавил из себя Дмитрий, — но на всякий сслучай, ддумаю надо отсюда сввввалить по дддобру-позздорову!

Бригадир, стоящий внизу, видно этот диалог тоже услышал. Он на несколько секунд потерял дар речи, но когда он ему вернулся, оказалось, что остались у него слова только матерные. Он подпрыгнул, замахал руками, будто собрался лететь как птица и разразился мощнейшей тирадой "на чисто русском диалекте". Всё, что поняли из его экзерсисов члены бригады, это то, что надо срочно сваливать. Восприняв это как директиву к немедленному исполнению, бригада посыпалась с останков вышки и рванула по направлению к своему вертолёту прямо по снежной целине.

Пилоты вертолётов, видя, что происходит что-то экстраординарное, поспешили завести двигатели. Но тут опять случай вмешался. Кто-то особо глазастый из ремонтников вдруг остановился и, вглядевшись в дальнюю стену изломанного и поваленного леса, вдруг заорал, показывая в том направлении. А там действительно, утопая в снегу, по направлению к ним брела устало фигура человека в бело-синем лыжном комбинезоне, с надписью на груди по-английски "Russia".

Дмитрий остановился, посмотрел на чужую, изломанную и поверженную вышку связи, потом на бредущую фигуру с несуразной надписью на груди. Почему-то сильно захотелось взвыть и разразиться матом от обилия диких, вопиющих фактов.

А надпись на груди бредущего была действительно несуразной.

Никто из советских, русских, в здравом уме и твёрдой памяти не стал бы писать по-английски, имя Родины, и ещё на груди. Да и среди англоговорящих представителей западной цивилизации таких идиотов не встречалось. Если те хотели "закосить" под "совьетико" то и писали СССР, но никак не "Russia".

Сопоставив два факта, — поверженную вышку явно несоветского производства, и типa с идиотским англицизмом на груди, — Дмитрий понял, КТО может идти со стороны середины Зоны.

Этого он уже не выдержал и просто сел в снег.

Дырка в небе

Когда-то, когда Дмитрий только начинал работу на Полигоне, вся тема ему представлялась ни к чему не обязывающей игрой теоретиков. Потом стало интересно. Но интересно чисто теоретически. Причём теоретически не в житейском, а в физико-математическом смысле.

Были проблемы, были задачи. Они решались. Каждая решённая проблема и задача приносила радость. Радость творчества. Но чем дальше он работал, тем явственнее перед ним начала прорисовываться реальная картина того, что из себя представляет Шар и что кроется за плёнкой такой красивой радуги.

А крылась за ней БЕЗДНА. Причём не та бездна, что часто разверзается кой у кого под ногами во снах. Эта БЕЗДНА была гораздо более фундаментальной. Той, в которой можно было сгинуть без следа и настолько надёжно, что уже никто и никогда бы не нашёл. Ибо за каждым всплеском полей, — а всплесков были тысячи, — которые регистрировала аппаратура при очередном "пробое", стояла СВОЯ Вселенная. Вакуум пузырился "пеной", кипел, играл радужными всполохами и раз за разом, открывал двери не просто в какую-то определённую одну БЕЗДНУ. А в тысячи бездн.

По факту, Шар, когда он впервые засиял над полигоном, и был не просто Бездной, а Бездной Бездн.

Это он понял однажды, когда во время вечеринки, посвящённой очередному крупному достижению, просто упился в компании теоретиков.

Они, как обычно, болтали ни о чём, и обо всём разом.

Случайно, кто-то, (кто он уже не помнил — был изрядно набравшись) завёл речь о ПРЯМОМ физическом смысле тех самых уравнений, с которыми каждый день имел дело Дмитрий, когда настраивал со своей командой аппаратуру к очередному пуску. Удивительно, но полностью понимая математический смысл решаемого, Дмитрий ни разу не задумался над тем, что же это вообще такое тут раз за разом зажигается над Полигоном. Теоретик же объяснил ему "на пальцах".

— Помнишь, — говорил он, завершая свои объяснения, — когда-то, давно, в средние века, какой-то тогдашний художник нарисовал картинку: монах-странник, дошёл до края мира, упёрся в Небо, проковырял в Небесах дыру, высунулся в неё и смотрит на иные пространства и Вселенные, что за "небесной твердью" скрываются? Так вот… мы проделали нечто подобное.

В первую минуту Дмитрий не понял.

Не понял, по причине сильно затуманившей интеллект водки, но когда вышел проветриться на порог дома, в котором и происходило это весёлое сборище… вот тогда его и "догнало".

Открылась бездна звёзд полна,

Звездам нет счёта

Бездне — дна…

Звёздное небо над головой, стихи Михайлы Василича Ломоносова, соединили в единое целое и математику, и физику и, если так можно выразиться философию, того, с чем он имел дело.

Вот эта вселенная, с её потрясающей, полной звёзд, галактик, планет и просто межзвёздного мусора бездной, той бездной, что даже свет из конца в конец преодолевает за десятки миллиардов лет, оказалась одной из множества других… Тех, куда ныне люди, так смело, а может и безрассудно, открыли Врата.

Внезапно, вся та бездна, что была перед его глазами, в небе безоблачной ночи, заглянула ему в глаза. Полный смысл того, что он ощутил, может понять только тот, кто хотя бы раз в жизни это испытал.

Алкоголь в секунду вылетел из головы. Осталось только сильнейшее потрясение.

Бездна.

Бездна, в которой так легко потеряться не то, что отдельному маленькому человеку. В ней легко теряются даже звёзды.

И вот теперь, эта самая бездна, что была где-то там, за "куполом" синего неба, сияет перед ним. Сияет каждый раз, когда разгоняют эмиттеры до "точки пробоя". Отныне маленький кусочек этой бездны поселился и у него внутри.