Марсианин - Страница 126

126

И Ефимыч, и Владимир тут же разразились хохотом.

— И чито за прикол? — слегка обидевшись на такую реакцию, всё-таки стал настаивать Николай.

Чуть-чуть успокоившийся со смеху Владимир пояснил

— "Унылые еноты" это местный жаргонизм. Обозначает американские деньги. Доллары.

— А-а! Так бы сразу и сказали… а то тут же смеяться… То есть вы хотите сказать, что весь наш снаряж у этих толстомордиков стоит… шестьдесят тысяч долларов?

— Ну да! — наконец отсмеялся Борис Ефимович.

— А почему их именно "унылыми енотами" назвали? — тут же проявил сильное любопытство Николай, — Они тут что, американских президентов на живность на своих банкнотах заменили?

Борис Ефимович снова от смеху, со своего стула чуть не свалился.

— Нет, пояснил за него Владимир. Вся эта чушь происходит от вполне местного российского обозначения доллара — у. е… Что означает "условных единиц". Её ввели во время гиперинфляции чтобы исчислять постоянно меняющиеся цены в "твёрдой валюте". Ну а так как эта "условная единица" точно соответствовала доллару, вот и стал народ изощряться в придумывании "расшифровок" для сокращения.

— Хе! Смешно однака! Но, однака, а вдруг это снаряжение нам понадобится?

— И когда? — Ядовито поинтересовался Владимир, — нам надо сейчас выживать и строить установку для возврата домой. Вот вернёмся домой — купишь новые лыжи и снаряжение. А тут надо выкручиваться.

— И то верно… — сник Николай. По нему, правда видно было, что своего снаряжения, к которому он очень привык очень жаль.

— Да не переживай! Выберемся, повторяю, новое купишь.

— Ладно, проехали. Я понимаю. Когда загонять будем?

— Да хоть сегодня! — воскликнул Борис Ефимович, — я с этими… договорился, так что можно им загнать всё это в любое время.

— Да… когда ребята предложили на Совете группы эту продажу, — мрачно сказал Николай, — я думал, что так и не договоримся не до чего и оно останется с нами.

— Кое-чего останется, так как без него нельзя. По крайней мере пока нельзя. Я имею в виду спальники.

— А остальное продаём? — печально заключил Николай.

— За исключением ещё палатки, так как она порвана.

— Всё равно жалко. Я к нему так привык… Ну да ладно — надо, значит надо.

— Вот это деловой подход! — решил поднять настроение оптимистическим заявлением Борис Ефимович. Николай только рукой махнул.

Когда покидали дом, Борис Ефимович подошёл к Владимиру и заговорщически подмигнул.

— Кстати, — понизил голос Борис Ефимович, — вы как, проблему с документами решили? Помощь не требуется?

— Спасибо, уже не требуется. Справились.

— Вы уверены, что те паспорта будут нормальные?

— Да. Уверены. Они будут настоящими.

— О! Даже так…

— И как вам это удалось?

— Да посулили хорошее вознаграждение. Вот эти самые денежки, что мы выручим от продажи снаряжения, как раз и пойдут в первую очередь на оплату получения тех самых паспортов.

— Шестьдесят тысяч? А не слишком много?

— Да не шестьдесят! Всего-то две тыщи зелёных.

— А делаете через паспортный стол? А то если что — у меня есть выходы.

— Конечно. Через него делаем.

— А! Ну тогда другое дело. Я тут как раз хотел именно такой вариант предложить.

Владимир, не стал уточнять, что уже всё сделано посчитав эту информацию и так излишней.

Химеры, мутанты и двойники

Вадик, вполне честно перед собой, боялся нового мира. Это другие бы на его месте, возможно, держа грудь колесом, тряслись внутренне и даже самим себе боялись бы признаться в этом. Такая их позиция была опасна тем, что человек, столкнувшись с реальной опасностью, ломается неожиданно. И неожиданно, прежде всего для себя самого, что часто очень сильно усугубляет общую ситуацию.

У Вадима же, ситуация была попроще и, в этом смысле, менее опасная. Он хотя бы знал когда и при каких обстоятельствах может сломаться. А знание этого вполне могло его охранить от этого великого конфуза, чтобы вовремя остановиться и дать задний ход, — не лезть на рожон. Тем более, что в его ситуации, всегда этих самых "обходных путей" должно было бы быть несколько. Он это знал ещё по приключениям дома — в родном мире. Ведь и хулиган он был больше потому, что чисто из мальчишеского упрямства, хотел преодолеть свои страхи, и доказать всем, какой он бесстрашный.

Вполне нормальное желание.

Просто он тогда выбрал для этого не тот путь. В чём его, наконец-таки изловив, и поправили.

Тем не менее, за собственный страх, ему было и сейчас очень стыдно, он его постоянно прятал подальше от глаз. За показной флегматичностью. Ему постоянно казалось, что ребята, его окружающие гораздо более бесстрашные и сильные духом, чем он сам. Тем более, что в походах они не раз ему неявно доказывали делом, что хотя бы по части физической выносливости они пока что выше него.

Конечно, ребята даже и не подозревали о том, что они, якобы, что-то там Вадику "доказывают". Это была сугубо внутренняя Вадикова проблема.

Также немалую роль в подпитке комплекса играло присутствие в группе Героя. Вот уж кто, как считал Вадик, не подвержен страху, так это Он. Тем более, что Владимир ни разу, нигде и никогда не рассказывал о тех страхах, что он испытал тогда, во время катастрофы и после. Конечно, по родной культуре, в которой он был воспитан, и по части самолюбия, это было, возможно, для Владимира и важно — сокрытие своих мелочных мыслишек и страхов (ведь преодолел же их!), — но для Вадика это создавало дополнительные трудности.

126